РегистрацияРегистрация
Логин ?
Пароль  Вход

Библиотека онлайн
Библиотека онлайн

Из русской поэзии второй половины XIX века
И. С. Тургенев
Ф.И. Тютчев
А.А. Фет
А.Н. Апухтин
В.М. Жемчужникова

И.А. Бунин
Л.Н. Андреев
М.М. Пришвин
Б.С. Зайцев
И.Е. Вольнов
И.А. Новиков
Д.И. Блынский
C.А. Пискунов
Л.Н. Афонин
В.А. Громов
Г.Б. Курляндская
Поэзия Орловского края 50-90-х годов ХХ века
И.Д. Крохин
А.С. Шиляев
И.А. Александров
В.П. Дронников
В.Г. Еремин
В.А. Ермаков
Л.Г. Котюков
Н.М. Перовский
Г.А. Попов
И.С. Семенова
Г.В. Фролов

"Возвращенная" поэзия ХХ века
И.В. Каллиников
В.Л. Гальской
А.Ф. Сафронов
Ф.В. Сафронов

Малая проза современных писателей-орловцев I
Е.К. Горбов "Комендант Зеленого переулка"
В.А. Мильчаков "Птенцы орлов" (отрывок из повести)
Л.Л. Сапранов "Родители", "Память прошлого", "Белая дача"
А.Н. Яновский "Сорока", "Танкист", "Земляк"
В.И. Амиргулова "Ваня и Муму","Новенький"
Л.М. Золоторев "Дарюшка последняя из хуторян", "Чистые пруды"
В.М. Катанов "Однажды в Орле", "Поэт и полководец", "Лесков"
А.И.Кондратенко "Женщина по имени Надежда"

Малая проза современных писателей-орловцев II
А.С. Лесных "Доброе дело", "Говорите конкретно", "Ключи к английскому замку"
И.Ф. Лободин "Перепелка во ржи", "Дом на гривах коней"
В.И. Муссалитин "Курганы"
Ю.А. Оноприенко "За ягодой, красной, как кровь", "Дедушко"
Н.И.Родичев "Алимушкины полушубки", "Егор Ильич"
П.И. Родичев "Стихи", "Особое свойство памяти", "Очерк раздумье"
И.А. Рыжов "Позднее свидание", "Мой Бунин", "Хорошая старуха" ,"Неразбавленный орловец"

Писатели младшим школьникам
Е.А. Зиборов "Жаркое лето"
В.М. Катанов подборка стихов для детей
А.И. Лысенко подборка стихов для детей, "Неутомимый труженник"
В.Г. Еремин подборка стихов для детей
И.Г.Подсвиров "Заячий хлеб", "В ливень"


Писатели Орловского края
ХХ век
Хрестоматия

Орел 2001

Под ред. проф. Е. М. Волкова

Иван Егорович Вольнов
(1885-1931)


Иван Егорович Владимиров (Иван Вольнов) родился 2 (15) января 1885 года в селе Богородицком Куракинской волости Малоархангельского уезда Орловской губернии (ныне - село Богородицкое Свердловского района Орловской области) в семье беднейших крестьян, бывших крепостных князей Куракиных. С детства познал нужду, тяжелый труд и позор социального неравенства.
Учился в местной приходской школе, Курской учительской семинарии, работал в сельских школах Орловщины.
В начале 900-х годов принимал участие в революционном движении. В 1908 году был арестован, сидел в Орловской каторжной тюрьме, а затем сослан в Сибирь. В 1910 году совершил побег из Сибирской категории и в течение семи лет находился в эмиграции.
Познакомившись на Капри с М. Горьким, Вольнов вошел в литературную среду и начал заниматься творчеством. В 19211-1912 гг. В журнале "Современник" появились первые рассказы "Три грезы" и "Как это было".
Вольнов - автор автобиографической "Повести о днях моей жизни", повестей "На отдыхе", "Встреча", "На рубеже", цикла рассказов "Огни и воды", "Осенью", "В деревне" и др.
В 1917 году Вольнов вернулся на родину, участвовал в гражданской войне. Последние 10 лет (1921-1931) Вольнов постоянно жил в Богородицком. Он был организатором первого мелиоративного товарищества, а затем и первого в районе колхоза.
Эти события отразились в очерке "Мужицкая артель", опубликованном в горьковском журнале "Наши достижения".
Умер Иван Егорович Вольнов 9 января 1931 года, похоронен в родном селе Богородицком.

 

* * *
Повесть о днях моей жизни

(Фрагменты)
XI
<...> Осенью мое желание сбылось: я получил в школе букварь и грифельную доску.
Долгими зимними вечерами, когда за окном трещит мороз, а в избе так тепло и уютно, зажгут наши маленькую лампочку-моргасик, я примощусь к столу и, подобрав под себя ноги, заявляю:   
- Ну вы, тише теперь там - читать зачинаю.
- Читай, читай, -скажут домашние, - а мы послушаем. Чисто ли на столе-то - книжку кабы не замарал? - и мать прибежит смахнуть пыль рукавом.
- Ничего, чисто, вы не разговаривайте, а то собьете, - и начинаю выводить нараспев: - Ми-ша. Мы-ши. Мы-ло. Мама ши-ла.        
- Какое тут шитье, - скажет мать, - у меня и глаза ничего не видят...                                      .
- Да нешто про тебя это? - крикнул я. - Мешаешь только!
- Ну, не буду, не буду, милый!
- Пи-ли-ли. Мы-ли-ли. Шли. Ма-ша тка-ла по-лот-но...
- Это, видно, про Жолудеву Машу - она первая в деревне мастерица ткать холсты...
Я опять закричу:     
- Вот ты, мать, какая! Язык-то, словно помело в печи, - туда и сюда... Ведь это в книжке так написано, а ты почнешь набирать, кто знает что!
Все смеются, а я злюсь.
- Не выучу вот урок-то, - обращаюсь я снова к матери, - а тебе, видно, хочется, чтоб меня завтра на коленки Парфен Анкудинович поставил?
- Ох, Ванечка, я и забыла, касатик! Больше не буду, верное слово. Мне все дивно - Маши да Саши разные набираешь, а я думаю: не про нашу ли деревню отпечатали?
- Про вашу, как же!.. Бестолковщина!.. Кузь-ма ку-пил ко-зла...
- Ха-ха-ха! - заливается мать: она у нас всех непонятнее была. - Кузьма купил козла!..- почесывая за ухом веретеном, говорит в раздумье. - Наточкин Кузя, должно быть, так у нас козлов-то ни у кого нету, разве в городе?.. Старик, - смотрит она на отца, - ты, часом, не знаешь, у кого козлы в городе?..          
И так бывало каждый вечер.
Однажды, середь зимы, нам задали большой и трудный урок: полстраницы прочитать и рассказать, что в книжке писано.
Я устроился у стола - поближе к огоньку, рядом сестра вышивает, отец слушает с печки.
- Му-ра-вель и го-луб-ка, - распеваю я. - Му-рав-лю за-хо-тел...
- Ваньть, постой! - свесил голову отец. - Ты, знать, не так читаешь, а?
Я посмотрел на его лысину, которая от лампочки блестела, как коленка, свистнул, еще посмотрел и ответил:
- Ты надумаешь на печи-то. Считай лучше прусаков!
- Верное слово, не так! - пристал отец. - Ну-ка, погляди получше!..
- Ну что ты понимаешь? - закапризничал я. - В училище не ходишь, книжек у тебя нет, доски - тоже нету, а лезешь поправлять, новомодный ученик! Дай тебе грифель - сразу сломаешь, а говоришь: не так! Сказывай, кака "буква па жука похожа? "А" по-твоему? Держи карман!
Я даже в азарт вошел.
- Конечно, не так! - сказала вдруг Мотя. - Где ж тут "лы"?
Подвинув ближе к себе книгу, сестра улыбнулась.
- Читай лучше: му-ра-вей, - делает она ударение на последнем слоге.
Я в удивлении смотрю на нее:
- Ты... почем же знаешь?
- Читай как следует - лучше дело будет, - проворчала она, принимаясь за вышивание.
- Ах ты, трепло! - вскипел я, задетый за живое. - Одно слово узнала и уж куражится, ведьма!
- Может быть, еще побольше знаю, - ответила сестра, вставая из-за стола.
Мать прикрикнула:
- Будет тебе хвастаться-то, ягунка! Вот в писаря скоро выйдешь.
Отец, не менее моего пораженный, твердил:
- Ай да Матрешила, ай да Матрешила! Разуважила ученика, ха-ха-ха! Шибко разуважила! Утерла сопли! Вот тебе книжки и грифель - лезь под лавку со стыда!..
Зло меня разобрало.                             
"Погоди, - думаю, - холера! Я тебя подкараулю!.."
Случай представился скоро. В один из праздников, набегавшись вволю и проголодавшись, я вскочил в избу за хлебом. Наступили сумерки.
- Мамка, дай поесть, - закричал я, отворяя двери.
- Какая тебе еда, скоро ужинать, - ответила сестра. Она сидела одна.
- А где же мать?    
- Поехала на свинье грушей торговать! Чего орешь, как сумасшедший, - не заблудится.
Сбросив полушубок и разувшись, я полез за стол.
- В карты, что ли, сыграть? - посмотрел я на сестру. - В свои козыри?
Та ответила:
- Играй, коли охота.
Смотрю: в руках у нее книжка. Попалась, барыня! Попалась, слава богу!
- Тебе кто же велел брать без спросу? - говорю ей ласково.
Мотя смутилась.
- Я ее не съела, - проговорила она. - Я - поглядеть немного. - Сестра бросила книгу на стол. - Жадничаешь, жила? На - подавись!..       
Мне, конечно, не книги было жалко, а обидно, что она меня недавно подкузьмила.
- Стой, за это вашего брата не хвалят - получай-ка вот! - и я треснул ее по голове. - Ты у меня будешь знать, как воруют чужие книжки!
Мотя ничего не сказала. Я ждал, что она тоже чем-нибудь меня ударит, и приготовился к обороне, но сестра отвернулась к стене и так простояла несколько минут.
Стыдно стало как-то: до слез ведь довел, а за что? Не съела ж, в самом деле, книжку?
- Мотя, - проговорил я нерешительно, - брось, я пошутил!.. Давай вместе читать. Тут, знаешь, есть статья про старика и смерть - смешная, будь она неладна! Давай, Мотя!
Сестра повернула ко мне лицо и смущенно улыбнулась.
- Я уже читала ее, - сказала она, - давай другое что-нибудь...                            
Губы ее вздрагивали, на глазах блестели слезы; сестра старалась незаметно их смахнуть.
Я с готовностью согласился, и Мотя отыскала в конце книги "Последнюю беседу Иисуса Христа со своими учениками", говоря, что она уж начала было читать, да я помешал.
- Ты будешь читать? - спросила она.
- Нет, читай уж ты, а я послушаю... Я до туда не дошел еще...
Сестра начала:
- "Заповедь даю вам новую: да любите друг друга, как я вас возлюбил. Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих. Если мир вас ненавидит, знайте, что меня прежде вас возненавидел. Наступает время, когда всякий, убивающий вас, будет думать, что он тем служит богу. Вы рассеетесь каждый в свою сторону и меня оставите одного; но я не один, потому что отец мой со мною. В мире будете иметь скорбь, но мужайтесь: я победил мир..." Тебе нравится? - восторженно твердила сестра, прерывая минутами чтение. -Слушай! Слушай!..
Читала она, кстати, лучше меня.
- "И находясь в борении, прилежнее молился, и был пот его, как капли крови, падающие на землю..."
- "...и был пот его, как капли крови, падающие на землю", - вновь прошептала Мотя.
В шепоте этом был восторг непередаваемый и ужас.
- Давай помолимся.
И мы молились. Сестра, стоя на коленях, говорила:
- Спаситель! Нам обоим хочется пострадать за тебя так же, как и ты за нас страдал, - Ваньте, брату моему, и мне, Матрене, рабе твоей...
Прижавшись лбом к холодному земляному полу, я повторял за ней самодельную молитву.
- Дай господи, счастья родителям нашим: отцу Петру и матери Маланье...
Я возражал:                      .
- За отца-то не следовало бы: он бьет нас...
Но сестра не слушалась меня, продолжая просить счастья родственникам, и всей деревне, и всем людям...

 

II
<...> Пасху провели со снегом, ветром и дождями. Устроили было релья у ворот, но никто за всю неделю не катался. Прояснилось небо, и земля очистилась на фоминой: в пять-шесть дней согнало снег из ложбин, высушило дороги, а луга одело мягкой зеленью. От земли пошел крепкий здоровый запах, ракитки и верба унизались восковыми гусачками, зацвела душистая черемуха, как кутья, налились и разбухли березовые почки, а из надсеков в стволах потек светлый сладковатый сок.
Мокрые Выселки завозились и забегали, как муравьи. Спешно чинились сохи, бороны, телеги; с утра до вечера в кузнице гремел молот, вперемешку со смехом и возгласами.
Вдоль выгона, задрав трубой хвосты, как сумасшедшие, носились жеребята, а за ними, пьяные от счастья, ребятишки и собаки. С безоблачного голубого неба смотрело весеннее солнце, беспокойно металась скотина во хлевах, а по пашне пеленою стлалось марево.
Всем семейством с раннего утра мы чистили двор и улицу, готовясь к молебну. Одни скребли вилами навоз, бросая его в тачку; другие убирали бревна и хворост от заборов; бабы подметали, а мы с Петею, садясь попеременно на Мухторчика, возили тачку в огород. На хороших харчах товарищ за две недели порозовел, повеселел и хохотал, как стригунок, прыгая на все лады возле больших, заигрывая с Любкой, со мною и с Варварой. Шавров, глядя на работника, добродушно улыбался:
- Ишь ты, демон, вьюном крутится!
На крыльцо из душной хаты выползла Федосья Китовна, сухонькая старушка небольшого роста, очень богомольная, с темными родинками на правой щеке, разговорчивая. По привычке, оставшейся еще от крепостного права, Китовна носила высокую кичку с подзатыльником, китайчатый шугай и нарукавники, а вылинявшие жидкие косицы заплетала над ушами в два крысиных хвостика. Щурясь и блаженно расправляя косточки, бабушка покрикивала:
- Петрик! Ваня! Подберите вот тут щепочки!
Мы наперебой летели к ней и с усердием мели и чистили.
- Бабонька! - кричал    Петрушка. - Милая!.. - и, не зная, что больше сказать, колесом катился по двору.
- Ах вы, козлики! - смеялась Китовна. - Всякая-то у вас жилочка ходуном ходит!.. - И глядела поверх крыши в голубое небо. - Березовки бы нарвали мне, ребятки!..
- Нарвем, бабонька, нарвем!.. И березовки, и хмелю, и грибов, и всего, чего твоя душа захочет! - звенел Петя. - Дай ты нам управиться, пожалуйста, всего нарвем.
День смеялся. Земля пела.
С колокольным звоном принесли из Кочек образа. На краю деревни, у околицы, где открывалось широкое поле, поставили стол под белой скатертью, на нем - чашу с водой, положили большое кропило, свечи, крест и ризы. Сотский бегал наряжать мужиков на молебен, и на солнце ярко золотились его новые лапти.
Вскоре выгон запрудился скотиной, цветными платками и разноголосым шумом. Коровы, разгребая копытами мягкую, сочную, как творог, землю, вырывались из рук; овцы растеряли ягнятишек и шарахались, как полоумные; между ними с хворостинами сновала детвора. Серый, как камень-известняк, длиннобородый пастух стоял с кнутом через плечо поодаль, собирая подаяние. Староста привез попа с причтом. Толпа сняла шапки, волной расступаясь перед ним, и под ярким солнцем заблестели, как колена, желтые и розовые плеши стариков, копнами вздымались широкие с прозеленью бороды, сурово сдвинулись на переносье брови, а губы плотно сжались. По синему небу то замысловатыми корабликами, то гордыми лебедями, то тяжелыми ледяными глыбами плыли облака, бросая пятна теней; в перелеске щебетали птицы; выгон волновался и кипел.
- Миром господу помолимся-а! - первым воскликнул тучный дьякон, и хриповатый голос его, такой жуткий в деревянной церковке, здесь, на воздухе, среди тысячеголосого гама и рева скотины, показался надтреснутым и слабым.
Все вздохнули в одну грудь, накренились, будто замерли. От стола поднялся пахучий кадильный дым; замелькали красные увесистые руки, крестясь словно гирями; там и сям в цветнике голов пропадали пятна опускавшихся на колени баб.
Окруженный толпою зажиточных мужиков, среди которых пестро выделялся Созонт Максимович, радостный священник в золотом, слепившем глаза одеянии пел, поднимая руки к небу:
- Святителю Флоре и Лавре, молите бога о нас!
На скорую руку составленный из школьников хор торжественно ему поддакивал, а отец Гавриил, сладко довольный тем, что пение рассыпчато и по-весеннему приятно, голосисто обращался к новому святому:
- Великомучениче Власе, моли бога о нас!
Хор опять подхватывал и мягкой пеленою покрывал молящихся.
За молебном пелось много и других молитв. Слушая их, было празднично на сердце, потому что с людьми пело небо и прозрачный воздух.
Под конец, троекратно погружая в чашу сверкающий крест, священник, глядя по выгону, возгласил ликующе:
- Спаси, господи, люди твоя!
Примолкшие школьники метнули на дьячка глазами. Тот взмахнул рукою, - поле, дети, солнце и весна подхватили еще радостнее:
- И благослови-и достоя-ание тво-е!..
А священник, держа над головою руку, словно сменоцветным жемчугом кропил скотину, и в эту минуту он был похож на щедрого царя, полными пригоршнями разбрасывающего своим подданным несметные богатства и счастливого сознанием, что он всеми любим и всем полезен.
Громче всех и голосистее заливался в хоре Петя. Белые льняные волосы его шевелил легкий ветер, лицо раскраснелось, и он приподнял его немного вверх, правая рука повисла неподвижно, а тонкие пальцы левой перебирали сборки впереди стоящего чужого парня. Для уха его голос будто голос жаворонка, только громче, душевнее его, или когда слышишь вдали звонкий колокольчик, на заре особенно: луга тогда росисты, лошади по холодку бегут проворно, топот глух, а колокольчик заливается-хохочет, заливается-рыдает, то рассыплется, то вверх взметнется, то замрет, затихнет, словно притаится где-то...
Окропив скотину, батюшка пошел с Шавровым к нам.
Созонт Максимович по случаю молебна нарядился в новую поддевку тонкого сукна, смазные сапоги с глубокими калошами и красную рубаху, по жилетке распустил в два пальца толщины цепочку, кудри припомадил, а затылок выбрил.
В горнице Петруша снова пел с дьячком, и так усердно и так радостно, что поп, отец Гавриил, не раз оглядывался, одобрительно качая головою. Потом причт и гости сели отдыхать, дьякон вытащил кисет с табаком, Павла загремела у шестка посудой, а мы с Петей побежали снаряжаться в поле.
- Робятушки, обождите и меня, - засуетилась Китов-на. - Постойте малость, вместе выгоним.
Разостлав в воротах шерстяной пояс, а нам в руки сунув по веточке освященной вербы, бабушка с молитвой отворила двери в хлев.       
- Бяшки! Шурки! Милые!.. Идите со Христом, идите прогуляться!..
Ягнята запрыгали, как мячики, овцы пугливо насторожились, блестя в темноте зелеными глазами и склубившись плотною стеною, вышли на улицу, за ними - свиньи и коровы. Большой круторогий баран-поводырь подошел к Федосье Китовне за хлебом.
- Нету, Вася, иди так, - махнула на него старуха хворостиной. - Иди в поле, там цветочки выросли!
Баран недовольно мотнул головою и нахмурился. Выждав, когда Китовна стала спиной к нему, толкнул ее сзади.
- Экий демон! - выругалась бабушка, падая на четвереньки. - Подожди, кобель, ужо я тебе всыплю, как придешь!..
Баран топнул на нее ногою, словно говоря: молчать, убогая, - задрал голову и важно, как Созонт Максимович, зашагал к воротам.
Становилось жарко. Петя с длинною клюкою и сумочкой за плечами шел впереди. Хватая на бегу травинки, за ним толклись овцы.
- Ваня, благодать-то! - обернулся мальчик, когда вышли за околицу.
Небо было голубое-голубое. Белей снега ползли маленькие облака, а под ними упоительно звенели жаворонки. Воздух, слушая, дрожал и колыхался, как живой. Широкая ровная степь, обласканная солнцем, золотилась и млела.
- Эх ты, матушка! - воскликнул Петя, высоко подбрасывая шапку. - Милая моя!.. - и, глядя с восторгом на поля, залился, запел лучше жаворонка:

Вы зазвоньте, звоны,
Во всем чистом поле!..

Оборвав, упал па землю и, катаясь по лужку, хохотал, как колокольчик.

Полно, Ваня, тебе по лугу гулять, -

запел он, глядя на меня:

При долине соловьем тебе свистать...

Хитро подмигнув, вскочил, пускаясь в пляс, тормоша меня и приговаривая:

Мое сердце надорвалось плакучи,
На твои ли русы кудри глядючи!

В полупрозрачной синеве там и сям стоят телеги с яровым. По черной, как деготь, и блестящей пашне бегают жеребята, в бороздах копаются грачи, высоко в небе кружит одинокий копчик, пряно дышит теплая земля.
Петрушка целый день мне не давал покоя. Как разыгравшийся котенок, он метался по лугу, пел на разные голоса хорошие песни, которых знал множество, служил обедню, передразнивал собак, ворон и жеребят, а больше бегал, бегал без конца. То тут, то там между скотины мелькала его белая рубаха с красными ластовицами, румяное личико и кудрявая голова. К обеду, глядя на него, даже баран развеселился и стал прыгать и кружиться, задрав нос. Петя, глянув, закатился со смеху.
- Ах ты старый хрен! - воскликнул он и, разбежавшись, ловко перепрыгнул через Ваську.
Тот оторопел от неожиданности. Заинтересованные овцы с любопытством подняли головы. Круто повернувшись, баран погнался за Петрушей, чтоб поддать ему, как Китовне, но товарищ, выждав, когда Васька подскочил на два-три аршина, разбежался навстречу и с криком: "Вот тебе и чехарда!" - перемахнул через его голову. Баран даже закашлялся со злости, а Петруша растянулся тут же рядом, притворившись мертвым. С налитыми кровью глазами Васька покружился, словно ястреб, над приятелем, понюхал ноги, поглядел победоносно на овец и, торжествующий, потрогал Петю за рубаху копытом.
- Ты что делаешь, разбойник? - закричал товарищ, вскакивая на ноги.
Насмерть перепуганный, баран шарахнулся в сторону, сбил ягненка, сам споткнулся, упершись лбом в бок коровы. Та пырнула его, баран бросился в лощину за свиньей и, стоя там, фыркал и сердито отдувался, с ненавистью глядя на Петрушу, а мы катались по траве как сумасшедшие.
- Теперь он мне житья не даст, - захлебывался Петя.
- Да, теперь держись, парняга, - вторил я.
Когда смех улегся, приятель посмотрел на солнце:
- Время есть. Измаялся я с ним вчистую...
У ручья мы разломали на кусочки затвердевший хлеб и, обмакивая его в ледяную воду, принялись обедать. Между делом Петя мастерил себе тростниковые дудки.
- Сейчас все овцы в пляс пойдут, - засмеялся он.
С косогора по глинистой пашне в синей нараспашку рубахе и синих портках, с соломенным рыжим лукошком через плечо к нам спускался худощавый низкорослый мужичонка.
- Робята, спички у вас нету? - стоя против солнца и глядя на нас из-под руки, кричал он тоненьким бабьим голосом.
- Есть, как нету, - отозвался я. - Пастухи - и чтоб без спичек?
Мужик сполз к ручью, бросил на траву лукошко, вытер подолом рубахи потное лицо в красных угрях.
- Чьи вы? - спросил он, щурясь.
- Боговы, - сказал Петруша.     
Мужик ухмыльнулся.                 
- Видно, богатеевы: скотина-то его...
Опустившись на колени и захватывая полные пригоршни прозрачной, как стекло, воды, он начал шумно, с наслаждением, плескать себе в лицо, приговаривая:
- Вот так здорово!.. Вот так разлюли-малина!..
Смастерив три дудки, Петя лег навзничь и, держа их наготове между пальцами, весело запел:

Соловей, мой соловей, соловей, мой батюшка!

Приударил в дудки - те согласно запищали.
Мужик оглянулся.
- Ишь ты, брат, - забавник ты!..

Соловей, мой батюшка, залетная пташечка!..

- Ого!

Залетная пташечка - дальняя милашечка!

Поспешно вытирая руки, мужик суетливо семенил ногами, повертывался во все стороны, сопел и дергал себя за рубаху, наконец, усевшись к Пете на зипун, промолвил:
- Ну-кось, дай мне подержать маненечко.
- Разве можешь? - обернулся тот.
- Коли-сь баловался. - Мужик улыбнулся в сырую бороду. Осмотрев внимательно язычки, он продул их и, выдернув из головы пару волос, подложил туда. - Вот как надо - так... Рожка нету?                         
- Нет.
Мужик рассеянно поглядел на небо, надул щеки, мы притихли... Вдруг под нашим ухом заиграли жаворонки. Петя быстро приподнялся, остро впившись взглядом в пальцы замухрышки. Жаворонки смолкли... В дудках кто-то засмеялся.
- Ах ты!
Мужик сидел неподвижно, прикрыв глаза желтоватыми ресницами, а в дудках ворковали голуби, пищали молодые воробьи, плакал ребенок...
- Погоди... Ты... как же это? - Петя весь подался к замухрышке, лицо его дергалось, а руки теребили лапоть. - Ты постой... Ведь это... Слушай!.. Дяденька...

Как у Дуни много думы,
У красавицы забавы!.. -

взвизгнул мужичонка. Дудки подхватили, понеслась забавно плясовая, но сейчас же оборвалась.
- Будет! - вытерев губы, мужик передал Петруше дудки. - Надо идти сеять - вечереет.
Крякнув, он заковылял к своей телеге; с косогора обернулся:
- Робята, что ж вы спички-то мне, а? - и вытащил из-за онучи глиняную трубку с выщербленным краем.
Петя сидел неподвижно.
В полверсте, по старому жнивью, пастух прогнал общественное стадо.
Небо розовело. Зажужжали комары.
- Хочешь, я к тебе в работники пойду? - поднялся Петя, но мужик уже шагал по пашне, широко расставив локти, маленький и серый, с круглою заплатой на спине.

 

Главы перепечатаны из кн.:
Вольнов И. Повесть о днях моей жизни. - Тула, 1985.

 

Начало главы





Из русской поэзии второй половины XIX века
И. С. Тургенев
Ф.И. Тютчев
А.А. Фет
А.Н. Апухтин
В.М. Жемчужникова

И.А. Бунин
Л.Н. Андреев
М.М. Пришвин
Б.С. Зайцев
И.Е. Вольнов
И.А. Новиков
Д.И. Блынский
C.А. Пискунов
Л.Н. Афонин
В.А. Громов
Г.Б. Курляндская
Поэзия Орловского края 50-90-х годов ХХ века
И.Д. Крохин
А.С. Шиляев
И.А. Александров
В.П. Дронников
В.Г. Еремин
В.А. Ермаков
Л.Г. Котюков
Н.М. Перовский
Г.А. Попов
И.С. Семенова
Г.В. Фролов

"Возвращенная" поэзия ХХ века
И.В. Каллиников
В.Л. Гальской
А.Ф. Сафронов
Ф.В. Сафронов

Малая проза современных писателей-орловцев I
Е.К. Горбов "Комендант Зеленого переулка"
В.А. Мильчаков "Птенцы орлов" (отрывок из повести)
Л.Л. Сапранов "Родители", "Память прошлого", "Белая дача"
А.Н. Яновский "Сорока", "Танкист", "Земляк"
В.И. Амиргулова "Ваня и Муму","Новенький"
Л.М. Золоторев "Дарюшка последняя из хуторян", "Чистые пруды"
В.М. Катанов "Однажды в Орле", "Поэт и полководец", "Лесков"
А.И.Кондратенко "Женщина по имени Надежда"

Малая проза современных писателей-орловцев II
А.С. Лесных "Доброе дело", "Говорите конкретно", "Ключи к английскому замку"
И.Ф. Лободин "Перепелка во ржи", "Дом на гривах коней"
В.И. Муссалитин "Курганы"
Ю.А. Оноприенко "За ягодой, красной, как кровь", "Дедушко"
Н.И.Родичев "Алимушкины полушубки", "Егор Ильич"
П.И. Родичев "Стихи", "Особое свойство памяти", "Очерк раздумье"
И.А. Рыжов "Позднее свидание", "Мой Бунин", "Хорошая старуха" ,"Неразбавленный орловец"

Писатели младшим школьникам
Е.А. Зиборов "Жаркое лето"
В.М. Катанов подборка стихов для детей
А.И. Лысенко подборка стихов для детей, "Неутомимый труженник"
В.Г. Еремин подборка стихов для детей
И.Г.Подсвиров "Заячий хлеб", "В ливень"

Рейтинг@Mail.ru
Rambler's Top100
Яндекс.Метрика

© "Вешние воды" 2010     | Карта сайта  | Главная | История | Контакты | Лауреаты премий | Биографии | Орловские писатели-хрестоматия | Книги  | Новинки | 

Администрация сайта